Он шьет старинную одежду и собирает старину
Когда ехала в Брюховичи на встречу с казацким портным Иваном Пономаренко, думала увидеть обычную мастерскую. Такую, как и сотни других, но в которой шьют не модельную, а историческую одежду. А попала в другое измерение. Этакая маленькая вселенная с собственной энергетикой и настроением, которое начинается сразу за опрятными, обложенными камнями воротами.
Хозяин усадьбы возился на клумбах. «Занимаюсь зеленым туризмом, люди сюда приезжают на отдых, — улыбается он, — поэтому надо за двором тщательно ухаживать. Да вы проходите». Худощавый мужчина и очень похож на казака. Дело не в усах, которые он во время разговора подкручивает, просто такая его душа — так думает, так работает, так живет. Первое, на что упал взгляд в доме, — большое зеркало. Рама на нем золоченая и с гербом. «Это мне знакомая отдала. Вероятно, оно дворцовое и сделано, думаю, в XIX веке». Рассматриваю дом. У зеркала — старинный креденс. Вместо диванчика — лавка, будто сошла с описаний старинных домов, того же возраста и стол. В другом углу стоит деревянный крашеный гардероб, завешанный, под стать своему возрасту, старинной красочной одеждой. Все эти наряды хозяин смоделировал и пошил собственноручно.
— Иван, а что было сначала? Шитье или коллекционирование старинных вещей?
— Древность собираю с 1985 года. С казаками познакомился в 1992 году, в 2003 — м стал членом общества «Кош», с тех пор и шью. Меня так и зовут — Иван Обшивайло. Не знаю, скольких уже одел, многие заказывали. Я по профессии портной. Работал в ателье по ремонту одежды и с тех пор мне нравиться шить. Способности к тому делу у нас передается по роду. Мой дед был сапожником. Через много лет после смерти от его коллеги по школе при первой киевской купеческой гильдии узнал, что пару сапог работы деда на одной из выставок отобрали в императорский двор в Вене. Одна из моих теток еще шьет сапоги, правда, только для себя. У отца с матерью нас было пятеро. Сестра стала портнихой, брат — портным. Теща была Кушниром — шапки шила.
Беру в руки казацкую рубашку — черную, расшитую золотом, пышную, будто султанская. «Ткани, вероятно, дорогущие…». Пан Иван, улыбаясь, вытягивает две огромные послевоенные бледно — коричневые, обитые по краям металлическими бляшками, чемоданы «а-ля великая Германия», как называет свои «ящики». Открывает — а там! Золотистые шали, из которых будет хороший пояс, женские кофточки с турецким образцом, которые впоследствии станут рубашками. «Выискиваю материал на секонд — хенде. Рубашку, которую вы держали в руках, например, переделал с египетской женской тоги. Вот эту вещь — показывает на малиновый кафтан — перешиваю с женского пальто, делаю вставки из бархата, украшаю. Пуговицы (это отдельная тема, часто золоченые, с таким тиснением, что выглядит будто действительно из старинных нарядов. — Авт .) также снимаю с подержанных вещей. А сапоги к своей собственной одежде купил там же — ковбойские».
Вспомнила тот момент, что когда впервые увидела наших казаков, то присматривалась к их одежде. Мне почему-то казалось, что он чуть не музейный, вытащен из сундуков предков. Столь сильна была его энергетика. Взгляд случайно упал на коробку от старой швейной машинки. «Подолка»? Тоже из коллекции?» — «Еще старше, но я на ней шью!» Смотрю, а в соседней комнате действительно в боевой готовности стоит ручная машина с немного уже стертой надписью «Зингер» конца XIX в .» Госшвеймашина» , СССР, год 1926, — добавляет Иван. — Шьет прекрасно, ей под силу и сукно домотканое, и кожа. На другой не смог бы. Ранее шил на «Зингер», он также очень хороший, но в конце XIX века еще не придумали заднего хода для закрепления швов».
На фото: Иван Пономаренко — настоящий казак.