Нашей земле никогда не было нехватки соли, даже тогда, когда соль была на вес золота (а такой становилась, когда начинались войны и торговые пути пустовали). Купец — самая мирная профессия в мире и в то же время одна из самых опасных. Купец должен платить пошлину, нанимать воинов, которые будут охранять обоз, беречь товар в пути, чтобы не испортился. Именно купцам обязаны появлением дорог, существующих поныне, городов и сел, развитием науки и распространением образования. Впрочем, не они правили миром, даже самые бедные шляхтичи презрели бы заниматься торговлей. Купцы были теми овцами, которых стригли городские магистраты, когда надо было вымостить улицы или залатать дыры в городской стене.
Галичина, где два миллиона лет назад шумело море, стала матерью соли, без которой невозможно существование человеческого рода. Трудно сказать, когда начали варить соль в нашем крае. Пожалуй, еще во времена неолита. Соляную рапу черпали из источников, затем выпаривали влагу. Горячую соль лепили в комки, а впоследствии набивали в специальные формы, которые были одновременно валютой. Купцы грузили топки соли на телеги и везли в Киев, на Волынь, Буковину, в Польшу и дальше. За солью приезжали и чумаки, особенно, когда в Крыму было неспокойно. Так продолжалось много веков. Теперь соляную рапу качают с глубины ста и более метров, но технология не изменилась. В этом я убедилась, побывав в пригороде Дрогобыча, на старейшем промышленном предприятии Европы — Дрогобычском солеварного заводе.
Первое упоминание о нем — 1250 год. Соль всегда была государственным делом. В XVIII в., при Австрии, добыча дрогобычской соли достигала восьми тысяч тонн. Сейчас — едва две тысячи. Соль больше не является богатством Галичины. Это понимаешь, когда попадаешь сюда, спустившись от центра, по улице Жупной. Ворот нет, вход свободный. Одно из деградированных и разворованных советских предприятий. Только одиноко стоящие аварийные дизель генераторы показывают, что предприятие еще работает. Таких полно как в Дрогобыче и Бориславе, так и во Львове. Два склада сдано под оптовые. Слышала, будто сюда возят туристов и даже гордятся этим. И мне не нужно было искать себе гида, чтобы увидеть соляную шахту, откуда качают рапу, и цех, где выпаривают соль в огромных металлических чанах.
Я видела там старую деревянную постройку, настолько истерзанную, что ее можно снимать в фильме ужасов. Внутри сидел угрюмый старик. Сердце мне подсказало, что он бездомный. Возможно, дети выставили с одного из тех старых особняков, которые обновили пластиковыми окнами и красками диких цветов. Идя сюда, я встретила женщину, которая везла в коляске ребенка лет четырех, умственно отсталую. Она то говорила ребенку, а та отвечала ей непонятным монотонным лепетом. Круг словно замкнулся, и мне стало жутко. Не люблю гламурного туризма, но это путешествие меня действительно шокировало. На какие средства живет Дрогобыч? С налогов на пивбары и рынки? Из государственных дотаций? Соль, втоптанная в землю, — вот что такое Дрогобыч. И руки, скованные цепью, того, экономического энтузиазма которых сдерживает вся наша постсоветская система.